Жил в Петербурге, на Васильевском острове, один художник, который ничего и не рисовал вовсе. Повсюду в его доме были разбросаны краски и кисти, и куски грунтованного картона. И даже кровати у художника не было, а спал он на холсте и укрывался подрамниками.

А под голову подкладывал мешок с сухим пигментом. Питался он скудно, одной картошкой с луком, и по праздникам – замороженной цветной капустой. А если жарил когда редко себе яичницу или рыбу, то переворачивал её в сковородке мастихином. Потому, что посуды у него тоже не было.

И всё время этот художник ничего не рисовал, а только красил кусочки картона или обрезки холста разными красками, подбирая такие их сочетания, чтобы составить идеальный цвет. Который бы выражал суть всего, и был бы самым совершенным в мире. И когда он такой колер вдруг находил, то радостно вскрикивал, и сразу бежал в альбом записывать, какие краски для него смешал. Чтобы не забыть.

И таким образом сделал миллион где-то выкрасок. И из них все почти забраковал, как несовершенные, и выкинул на помойку. И всего только несколько получились совершенно идеальными, во всех отношениях, какие только человечеству удавалось нарисовать. И каждый полученный цвет что-то да выражал. Какое-либо величайшее человеческое чувство: ненависть, страсть, тоску, печаль, радость или любовь.

И когда художник составил тринадцать лучших цветов, то он взял превосходный подрамник из дерева кипарис, смазал его олифой, чтобы не повело, и натянул на него самый чудесный холст, какой только существует. И так идеально загрунтовал, что нигде ни одной складочки и трещинки не получилось. И поверхность стала такая ровная, как будто обеденный стол, залитый молоком: бери кисть и рисуй.

И взял художник все тринадцать смесей, и раскидал их на этом холсте кисточкой. А потом дал высохнуть, и поскорее понес на выставку, чтобы люди увидели. И эту работу повесили на гвоздик, и посетители стали подходить к ней ближе и смотреть.

И когда какой-нибудь человек приближался к картине и глядел на неё, то ровно через одну минуту у него начинали течь слёзы по совершенно непонятной причине. И человек шептал: «Извините, Бога ради», и убегал поскорее в туалет, или просто на скамеечку, чтобы не видели его слабости. Потому, что люди по природе своей горды и амбициозны. И он там сидел некоторое время, сморкаясь задумчиво и тревожно. И никто не мог понять причины такого странного эффекта. Ибо ничего, кроме тринадцати красок, на холсте не было. Никаких, там, мадонн, или младенцев, или какого-нибудь горя, от которого должны быть глаза на мокром месте.

Но если какой смельчак на спор пересиливал себя, и смотрел дольше, то было еще хуже. Через полторы минуты он начинал уже страшно рыдать, как ребенок, у которого отобрали любимую игрушку, и разбили её каблуком. И он вскрикивал, и убегал, и садился в угол, и долго еще всхлипывал там, и весь день у него уже был испорчен, и вся следующая ночь, или даже неделя. А некоторые люди после этого бросали ненавистную работу, и уезжали в другой город, или даже страну, где покупали бумагу и карандаши, и начинали писать стихи.

И никто не мог понять – отчего это? И даже проводили эксперименты, и показывали картину этого художника закоренелым душегубам в тюрьме. И случалось всё то же самое – они не выдерживали, и рыдали, как малые дети. А один наркоман, глядя на картину, перестал употреблять героин, и стал монахом в подворье Оптиной пустыни.

И когда искусствоведы попытались понять и описать, что на картине нарисовано, то их мнения разошлись самым кардинальным образом. Один специалист утверждал, что на картине этого художника соединились в совершенном сочетании весь космос и всё человеческое бытие. И что можно выкинуть все философские книги в мире, и просто смотреть на картину, и придет понимание, как всё устроено. Но другой искусствовед был не согласен в корне, и заявлял, что всё это чепуха. А что на работе изображена человеческая душа, вывернутая наизнанку, и поэтому при взгляде на неё происходит такой удивительный эффект. А третий говорил, что бред. Ничего такого на холсте нет. А просто стоит домик на пригорке, а на скамейке сидит его возлюбленная, которую он по глупости потерял, с двумя его неродившимися детишками. И от этого – все слёзы.

А художник получил за свою работу огромные деньги, уехал в Париж, и стал там вести по кабакам и борделям довольно беспутный образ жизни. А альбом, с секретными записями, где какой цвет составляется, выбросил в печку. От греха подальше. И если кто заводил в его присутствии разговор об этой картине, становился угрюм и мрачен, и просил переменить тему. Потому, что думал этой работой вернуть свою возлюбленную, которая от него сбежала к какому-то дураку. Да ничего не вышло. Возлюбленная эту картину даже в глаза не видела, и ей было на неё смотреть совсем неинтересно.

(с) Игорь Поночевный